ОБ ОКОНЦЕ ДЛЯ ПРОШЕНИИ, 
Был ли в Коломенском ты под Москвою? 
Там повстречался ль с легендой живою? 
Древняя сказка живёт до сих пор — 
Белый воздушный старинный собор. 
Больше таких мы, пожалуй, не встретим. 
Выстроен он при Василии Третьем. 
Тут простоял он четыреста лет, 
Много он видел событий и бед. 
А под холмами несчётные годы 
Катит Москва-река древние воды. 
В утренней дымке собор в серебре, 
Возле собора стоит во дворе 
Башня, что звонницей прежде служила.
В этих постройках великая сила 
Русского зодчества. Тут же как раз 
Маленький домик — Стрелецкий приказ. 
Входишь — и сразу от двери, с порога 
Неумолимо, спокойно и строго 
Прошлое наше встаёт пред тобою 
С горькой, кровавой народной судьбою. 
Тут под решётчатым низким окном 
Лавки, покрытые красным сукном, 
Образ чернеет над низкою дверью,
Книги и свитки, гусиные перья, 
Свечи в шандалах на длинных столах, 
Зелень и ржа на цепях-кандалах. 
Что же тут было? Стрелецкий приказ 
Всё нам, читатель, напомнит сейчас… 
Чудный дворец близ коломенской церкви 
Выстроил царь. Все хоромы померкли 
Перед дворцом деревянным резным, 
Звался недаром он «чудом осьмым».
,

Нету дворца деревянного ныне,
Да не бывало б его и в помине,
Если бы мастера тонкий резец
Нам не оставил его образец,
Тот, что в приказе стоит под стеклом,
Напоминая о чуде былом.
Кто же построил то «чудо осьмое»,
Чудо затейное, всё расписное?
Плотники, два крепостных из крестьян —
Сенька Петров да Михайлов Иван
Делали дивные эти дела:
Разные башни, шатры, купола,
Кровли, крылечки, колонки витые.
А на стенах кружева золотые,
Ветки, гирлянды и нити из бус
Резал Арсений, старик белорус.
Всё расписное, на всём позолота,
Львы охраняли резные ворота,
И уж, наверно, видали они
То, что случилось в июльские дни.
С летней зарёю, лишь птицы запели,
Царь поднимался с пуховой постели.
Быстро откинул в покое своём
Ставень дощатый с фигурным «репьём»,
Глянул в оконце, как в храме соседнем
Дьякон готовился к ранней обедне;
Кликнул постельничих, сел на кровать
И приказал им себя одевать.
В этот же час на Лубянке, в столице,
Вдруг появились безвестные лица,
Грамоту ловко прибили к столбу,
Грамотой этой собрали толпу,
Скрылись в толпе, словно канули в воду,
Кто-то читал об измене народу
Двух Милославских — родни из дворца,
Шорина-гостя, большого купца,
Ртищева тоже, любимца царёва.
Слушали люди от слова до слова,
Как продают их бояре-дворяне,
Медные деньги украдкой чеканя,
Как серебро убирают в подвалы,
С польскими панами мало-помалу
Дружбу вести начинают они,
Всё с позволенья царёвой родни.