11-13 августа 1812 года. День за днём...
Aug. 18th, 2012 12:43 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
pro100_micaОтказаться в крайних случаях от совета и участия иностранцев было бы то же, что по внушению патриотизма не давать больному хины, потому что она не растет в России
публицист и издатель Н.И. Греч
Наполеон, дав 10-дневный отпуск своим войскам, покинул г. Витебск 12 августа в 11 часов вечера и двинулся вдогонку за русскими армиями. 13 августа утром он был у местечка Расасно на берегу Днепра, гвардия прибыла туда же днём. В Витебске остались больные, раненые и очень маленький гарнизон.
Полк на марше
Барон Фелициан МИРБАХ-РЕЙНФЕЛЬД
Русские же армии с 9 по 12 августа практически стояли на месте. Так как всё равно об этом придётся говорить, поэтому, слегка забегая вперёд, несколько слов о взаимоотношениях двух русских генералов, командующих Первой и Второй Западных армий. Как мы помним, под Смоленском, после соединения Западных армий, Пётр Иванович Багратион "добровольно подчинил себя военному министру и изъявил готовность выполнять его распоряжения", но практически тут же стал открыто обвинять Барклая-де-Толли в неспособности руководить войсками и фактически вышел из повиновения Барклаю. А Михаил Богданович, наверное, впервые, пойдя наперекор своим принципам, в угоду требованиям военного совета (а также инициатора отхода к Рудне Багратиона) и чаяниям Александра Павловича, тоже начавшего склоняться к прекращению отступления, предпринял "руднинские маневры", во время которых армия двигалась то в Рудню, то из Рудни, что едва не стало причиной того, что войска Наполеона могли отрезать Первой и Второй Западным армиям дорогу на Москву.
...предпринимая против собственной воли движение к Рудне, он искал всякого благовидного случая приостановить его и обратиться к прежнему способу действий, которого необходимость впоследствии оказалась на самом опыте (Генерал М.И. Богданович)
А наш князь Багратион, во всем видевший происки иностранцев, и главного среди них, военного министра, открыто обвинил Барклая-де-Толли в измене. Из штаба Багратиона докладывали в столицу: Министр ведет гостя прямо на Москву. А Багратион в письме А.А. Аракчееву заявил, что быть с военным министром он никак не может и попросил о переводе из 2-й Западной армии, куда угодно, хотя полком командовать в Молдавию или на Кавказ. Потому что вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно, да и толку никакого нет. Это при том, что дед исконного, судя по амбициям, русака Петра Багратиона переехал из Грузии в Россию в 1759 году, а отец, родившийся в Персии, — на шесть лет позже. Зато Михаила Богдановича, дед которого стал российским подданным аж в 1710 году, то есть за двадцать лет до рождения отца Петра Ивановича, он русским не считал...
Можно было бы выходки Багратиона списать на эмоциональность и горячий кавказский темперамент, но как-то не получается, чай не мальчик. Достаточно почитать его откровения, особенно после отхода войск от Смоленска:
Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу!... Войска 2-й армии отважно сражались у Смоленска, но подлец, мерзавец, тварь Барклай отдал даром преславную позицию... Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр может хороший по министерству, но генерал — не то, что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего отечества... ...нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества... Я, право, с ума схожу от досады (из писем Багратиона московскому генерал-губернатору Фёдору Ростопчину)
Позднее Барклай-де-Толли написал про свои отношения с князем Багратионом следующее:
Я должен был льстить его самолюбию и уступать ему в разных случаях против собственного своего удостоверения, дабы произвести с большим успехом важнейшие предприятия
Правда, мы-то знаем, что вскоре главнокомандующий русскими войсками будет-таки назначен. А пока остаётся согласиться со словами историка Евгения Анисимова, биографа князя Петра Багратиона:
Это невольно вызывает горькую улыбку — ведь оба эти человека: один — прибалтийский немец, выходец из шотландского клана, а другой — потомок грузинского царского рода, в сущности, были великими русскими полководцами, искренне преданными России — своему Отечеству
И ещё немного от журналиста, издателя и редактора Николая Ивановича Греча:
У нас господствует нелепое пристрастие к иностранным шарлатанам, актерам, поварам и т. п., но иностранец с умом, талантами и заслугами редко оценяется по достоинству: наши критики выставляют странные и смешные стороны пришельцев, а хорошее и достойное хвалы оставляют в тени...
...предпринимая против собственной воли движение к Рудне, он искал всякого благовидного случая приостановить его и обратиться к прежнему способу действий, которого необходимость впоследствии оказалась на самом опыте (Генерал М.И. Богданович)
А наш князь Багратион, во всем видевший происки иностранцев, и главного среди них, военного министра, открыто обвинил Барклая-де-Толли в измене. Из штаба Багратиона докладывали в столицу: Министр ведет гостя прямо на Москву. А Багратион в письме А.А. Аракчееву заявил, что быть с военным министром он никак не может и попросил о переводе из 2-й Западной армии, куда угодно, хотя полком командовать в Молдавию или на Кавказ. Потому что вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно, да и толку никакого нет. Это при том, что дед исконного, судя по амбициям, русака Петра Багратиона переехал из Грузии в Россию в 1759 году, а отец, родившийся в Персии, — на шесть лет позже. Зато Михаила Богдановича, дед которого стал российским подданным аж в 1710 году, то есть за двадцать лет до рождения отца Петра Ивановича, он русским не считал...
Можно было бы выходки Багратиона списать на эмоциональность и горячий кавказский темперамент, но как-то не получается, чай не мальчик. Достаточно почитать его откровения, особенно после отхода войск от Смоленска:
Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу!... Войска 2-й армии отважно сражались у Смоленска, но подлец, мерзавец, тварь Барклай отдал даром преславную позицию... Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр может хороший по министерству, но генерал — не то, что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего отечества... ...нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества... Я, право, с ума схожу от досады (из писем Багратиона московскому генерал-губернатору Фёдору Ростопчину)
Позднее Барклай-де-Толли написал про свои отношения с князем Багратионом следующее:
Я должен был льстить его самолюбию и уступать ему в разных случаях против собственного своего удостоверения, дабы произвести с большим успехом важнейшие предприятия
Правда, мы-то знаем, что вскоре главнокомандующий русскими войсками будет-таки назначен. А пока остаётся согласиться со словами историка Евгения Анисимова, биографа князя Петра Багратиона:
Это невольно вызывает горькую улыбку — ведь оба эти человека: один — прибалтийский немец, выходец из шотландского клана, а другой — потомок грузинского царского рода, в сущности, были великими русскими полководцами, искренне преданными России — своему Отечеству
И ещё немного от журналиста, издателя и редактора Николая Ивановича Греча:
У нас господствует нелепое пристрастие к иностранным шарлатанам, актерам, поварам и т. п., но иностранец с умом, талантами и заслугами редко оценяется по достоинству: наши критики выставляют странные и смешные стороны пришельцев, а хорошее и достойное хвалы оставляют в тени...
Бивуак перед Лиозно, 11 августа 1812 года
Христиан Вильгельм Фабер дю ФОР
Поскольку наше пребывание здесь должно было затянуться, мы не жалели сил для обустройства своих жилищ, как для солдат, так и для офицеров, чтобы обеспечить себе максимум возможных удобств. Домик офицеров 2-й легкой батареи 25-й дивизии находился в милом буково-ореховом лесочке, на опушке которого расположились в форме подковы солдатские домики. Они с большим искусством были построены несколькими канонирами, кровельщиками по профессии, использовавшими для этой цели пшнничную солому. Столы, стулья, даже дверь (картина маслом, изображавшая распятие Христа) были найдены при разграблении брошенной усадьбы. Всё в целом составило вполне приличное жилище
12 августа у Городечно войска князя Шварценберга совместно с корпусом генерала Ренье атаковали русские войска генерала Тормасова. Ночью Тормасов отступил на Кобрин. Шварценберг преследовал его до 29 августа. После этого успеха Наполеон обратился к австрийскому императру Францу I за разрешением вручить Шварценбергу маршальский жезл. Войска Шварценберга и Тормасова остановились и заняли позиции на противоположных берегах Стыри, в районе Луцка. Противники оставались там до сентября. В сентябре, соединившись с подошедшей армией Чичагова, Тормасов отбросил Шварценберга к Бресту.
В окрестностях Лионвавичей, 13 августа 1812
Христиан Вильгельм Фабер дю ФОР
Император, котрого всё убеждало, что перед его лагерем между Двиной и Днепром стоит вся русская армия, угрожающая его центру, принял решение, как можно скорее оставить Витебскую оперативную линию, взяв Минскую, на глазах противника перебросить 180 тысяч человек на его левый фланг и в тыл, чтобы по возможности отрезать русским путь на Смоленск, Москву и на юг России. Этот маневр начался 12 августа. Гвардия, кавалерия Мюрата, три дивизии 1-го корпуса, 3-й и 4-й корпуса перебазировались на правый фланг к Днепру, чтобы перейти на левый берег реки. В этот день мы тоже оставили лагерь в Лиозне и, после тяжелого двухдневного перехода, вечером 13 августа через Берновичи и Лионвавичи вышли к Днепру
